Именно такая мысль пришла мне в голову после прочтения квнрушной новости о переносе последней восьмушки Премьерки на день трагедии. И поэтому, проявив завидную житейскую мудрость, я храбро промолчал в комментах. Этого оказалось недостаточно и тогда я начал отважно рефлексировать. Размышлять о нелепости устройства Вселенной, о хрупкости человеческой жизни, а также о необходимости ехать на игру, сделав две пересадки через центр. Порылся в Google-map’e. Нашел оптимальное решение. Не доехав до Кольцевой одной остановки, бесстрашно вышел из метро, и протопал до Академического пять километров пешком.
На этот героический шаг меня толкнули голод и страх. Я не хотел, чтобы гость с Кавказа взорвал мое бренное тело. Я хотел, чтобы он продал мне шаурмы.
Мой поступок был безусловно разумен. Если бы я рассказал о нем своей маме — она наверняка бы его одобрила. Похвалила бы и за то, что перекусил перед игрой, и за то, что не стал лишний раз рисковать своей жизнью. Естественно, предварительно отругав за сам факт моего кратковременного пребывания в метро. Да думаю и за шаурму, честно говоря, не стала бы хвалить… Мне не хотелось чтобы меня отругали и поэтому, когда она позвонила, я смело соврал, что никуда в этот день из дома не выходил. Весь день нечеловеческая храбрость сквозила в каждом моем поступке! "Когда умирают люди, молчать всегда лучше, чем что-то говорить. Любые речи звучат нелепо в такой ситуации." Эта мысль пришла в голову очень многим. Скорее всего об этом же думал Масляков-старший, когда перед игрой вышел на сцену, чтобы вместе с залом почтить память погибших минутой молчания и сказать пару слов о случившемся. Почему я уверен в том, что Александр Васильевич думал именно об этом? Потому что на протяжении своей трехминутной речи он сбился на полуслове где-то раз пять. Ну то есть приблизительно столько же раз, сколько за последних два сезона Вышки. Он вроде как оправдывался за принятое АМИКом решение. Говорил очевидные вещи. О том, что любое другое решение было бы столь же неоднозначным. О том, что нельзя давать себя запугивать, ибо это и есть главная цель террористов… Честно говоря плохо помню о чем именно он говорил. Четко запомнил только одно слово. Когда он это слово произнес — мертвая тишина в зале стала замогильной… А вы представьте, как Александр Васильевич своим хорошо узнаваемым, обычно таким благожалательно-мягким голосом, очень четко, резко и холодно произносит слово "нелюди". Вас тоже зацепит. "Когда умирают люди, молчать всегда лучше, чем что-то говорить. Любые речи звучат нелепо в такой ситуации." Начинается третья восьмушка. И начинается она, естественно, нелепо. В зале заняты далеко не все места. Большую часть зала занимают болельщики команд. Болельщиков много. Особенно многочисленна и слажена группа поддержки "4-х татар". Болельщикам легко — на них всякие морально-этические заморочки не распостраняются. Их команда выступает в эмоционально трудный для всех день перед полупустым залом. А значит и поддержка этим командам нужна более, чем когда-либо. Кричалки и дружные апплодисменты ГП — вещь хорошая. Но она не способна заменить смех нейтральных зрителей. А вот нейтральных зрителей в этот раз гораздо меньше, чем обычно. Многие хорошие места пустуют и их занимают б/м-щики. Кто-то не пришел из принципиальных соображений. Кто-то из-за отсутствия соответствующего настроя. Кто-то из-за страха перед метрополитеном. Те же кто все-таки пришел — сидят скованно и реагируют на игру гораздо более сдержано, чем обычно. Ваш отважно-покорный слуга в том числе. Он даже придумал замечательную отмазку для своей совести. У меня в руках карандаш и блокнотик, а значит я типа пришел не для того чтоб поржать, а только репортажа ради. А тут еще это нелепое начало… Вообще, как всем прекрасно известно, КВН-щики в целом и АМИК-овцы в частности — признанные мастера нелепых выходов. Вот и сейчас…Представление команд идет хорошо известным нам всем образом. Это происходит в стиле "якобы живой и остроумный диалог фронтменов и ведущего". После этого начинают играть команды. И каждая считает своим долгом устроить в начале своего выступления стандартный дурацкий "кач зала". Болельщики привычно кричат и улюлюкают. Зал угрюмо апплодирует. Звукоаппаратура глючит. У "Малины" выход со Шляпником из "Алисы в Стране Чудес". Из-за неполадок со звуком ему приходится с одним и тем же текстом выходить на сцену дважды. Выступление в основном в тишину. У ТПУ и "4-х татар" парочка хороших номеров на фоне стандартных рутинных миниатюр… И наконец выходит "Минское море" и ломает схему. Неожиданно спокойный и очень уместный выход плавно перетекает в декларацию главного девиза команды: "мы за неожиданный КВН". Сказано — сделано. Команда вроде хоть и играет в классику, но при этом умудряется держать слово. Минимум актуальщины. Минимум наворотов. Максимум неожиданности и оригинальности. Это, между прочим, очень узкая грань, балансировать на которой способны совсем немногие. Зал постепенно учится смеяться. Дальше идет "Мужская Сборная", которая якобы всем составом поступила в Плешку… Сотрясания воздуха, либидо, предсказуемость… Хотя и юмор тоже… Потом разминка. Из дальнейшей борьбы вылетает только "Малина". После игры из-за неполадок со звуком их Шляпник под бурные овации выходит в третий, заключительный раз. Режиссеры просят зрителей не уходить после игры, потому что большая часть болельщиков команд последней восьмушки не успела добраться до Москвы и зал рискует быть полупустым. Тем не менее очень и очень многие приезжие болельщики покидают Академический. Зато им на смену приходит мощная волна московских зрителей. О полупустом зале нет и речи. Зрители сидят даже на ступеньках, что для восьмушек Премьерки вообще не очень характерно. Звучат позывные. Сан Саныч все в той же нелепой манере представляет команды. Второй раз представляет тех же самых членов жюри… Первым рвет зал Алтай. СоюзМультфильм-Стайл. Блок китайского юмора. Не смеяться невозможно. Оригинальные номера сменяются жизненными (навроде их выступления в Сочи). Единственная запись в моем блокноте по поводу этой команды: "звери какие-то". Зал ошарашен таким резким началом и не может опомниться. И тогда на сцену выходит "Сега-Мега-Драйв"! На этом записи в моем блокнотике окончательно обрываются, а сам блокнотик теряется где-то под сиденьями до конца игры. Оказывается Алтай был всего лишь на разогреве… Мощный текст, оригинальность, красота, движуха, ТРЕКОВАЯ МУЗЫКА и все-все-все прочие составляющие этого выступления концентрируются в один массивный удар по мозгам. Это действительно МЕГА! Это действительно ДРАЙВ! Это действительно СЕГА, что бы это ни значило! Фронтмен залихватски ломает реквизиторский стул затылком. Это не по сценарию. Просто перестарался. Беснующийся зал непроизвольно пытается повторить этот же трюк с креслами Академического. Молоденькая актриса в конце пытается что-то сказать со сцены. Зал не дает ей такого шанса. Он безжалостно глушит ее апплодисментами. И первую ее попытку что-то сказать, и вторую, и третью… дескать "детка, помолчи, ради бога, дай отдышаться".. Дальше "Бомонд". Его трудно воспринимать. Потому что он тоже очень смешной. Над ним надо смеяться, а смеяться нечем. Невооруженным взглядом видно, что головы в зале почти не торчат над креслами. Всем уже плохо. С ужасом осознаю, что впереди еще целых три приветствия. Ведьмочка отжимается. Раз тридцать. Может больше. Кожома сидит где-то в первых рядах. Посмотрел бы я сейчас на его лицо… "Бомонд" — команда, занявшая по итогам игры последнее место — уходит со сцены под бешенные овации! А после зал Академического наполняется бессильным завыванием, который обычно сопровождает окончание длительной и очень утомительной смеховой истерики… Блондинки. Блондиночки. Блондинушки. Выходят на сцену. Вдвоем. Начинают шутить. Первую половину их выступления зал пытается отдышаться от предыдущих команд. Восстанавливает дыхание, разминает затекшие скулы, прочищает сорванное горло. Чтобы опять привести все это в негодность во второй половине выступления. Опять громкие раскаты смеха и взрывы оваций. Происходящее вызывает ощущение нереальности всего происходящего. В первых восьмушках Премьерки так хорошо все складываться не может. Не бывает такого. Просто не-бы-ва-ет! Блондинки упорхнули. С ними упорхнули все мысли в моей голове. Осталась только одна: "Хана ИНЖЭКОНу!". Угу. Выходит старый добрый премьерковский середнячок ИНЖЭКОН. И сразу показывает, что не такой уж он старый, не такой уж добрый и, судя по всему, не такой уж середнячок. Тексты по сравнению с прошлым годом стали раза в два сильнее. Поначалу мне показалось, что это мне просто показалось. Что зал вместе со мной смеется уже просто по инерции. Ну типа у всех был тяжелый день, все устали, плохо соображают и даже посредственные вирши сейчас кого угодно пробьют на хи-хи… Оказалось нет. Биатлон впоследствии подтвердил диагноз: ИНЖЭКОН наконец разбудил в себе Герцена, и теперь это сильная команда-текстовик, которую надо бояться даже потенциальным чемпионам. И хотя у них нет группы поддержки — зал очень бурно их провожает. И наконец последнее выступление! Над залом триумфально возвышается Империя Зла во главе с Димой Бушуевым. Это выглядит очень естественно, закономерно и органично. Как появление Бармаглота над бескрайними шахматными полями Зазеркалья. Команда, призванная удивлять, выходит в зал, который уже не в состоянии чему-либо удивляться. Зал не был застигнут врасплох. Зритель ждал своего героя и был готов принять знамя ульяновского юмора в любой момент. Фирменная дурка не эпатирует. Она просто радует слух и манит в мир старого доброго скай-фая, как заплутавшего в пустыне джедая манит путеводная Звезда Смерти. После этих приветствий будет еще три конкурса. Кто-то их сыгает шикарно, кто-то посредственно. Кому-то будет везти, а кто-то будет допускать нелепые ошибки. Что-то начнет гореть и дымиться под сценой. Застрелится бармен. Фредди Крюгер улыбнется и трогательно помахает рукой. Но уже в этот момент ясно: в четверть обязаны пройти все играющие команды. Потому что такой уровень команд для Премьерки — большая редкость. Это был настоящий КВН. Зрители ушли из этого мира. Они существовали на сцене и не было ничего кроме сцены. А о страшных событиях этого дня вспомнилось только в перерывах. Гарик Мартиросян в одном из своих интервью сказал, что команда "Новые Армяне" появилась в те годы, когда в Армении шли боевые действия. Это было защитной реакцией. Надо было или веселиться или сходить с ума. Уместен ли смех в такие моменты? Теперь, после этой игры, я считаю что да. А вот уместен ли страх в такие моменты? Теперь я в этом сомневаюсь. Какого черта я не доехал до кольца? Зачем себя обманывал? Шаурму то ведь можно купить и на "Ленинском Проспекте"! И самый главный вопрос. Почему, выбирая между смехом и страхом, мы должны выбирать страх? Трусишка Степплер. Мой старый друг, Джон-Мщу-За-Всех в комментариях
Все как-то нелепо…
Потом биатлон.
И после всего этого идут неплохие и при этом очень музыкальные (что, кстатии, удивительно) Музыкалки. Две последние особенно хороши. Несмотря на полное отсутствие смешного текста выступление минчан рвет зал. После чего татары добивают зал своими рефреновыми шариками и замечательно закрывают игру.
И тут начинается феерия.
Когда умирают люди, молчать всегда лучше, чем что-то говорить. Любые речи звучат нелепо в такой ситуации.
Почему? Потому что такие моменты неуместны в нашей жизни. Существование нелюдей, способных совершать подобные вещи — это атавизм, который человечество все никак не может пережить с того момента, как спустилось с деревьев. И неизвестно сколько тысячелетий понадобится человечеству, чтобы этот атавизм одолеть. Из этого могло бы получиться отличное пари. Что исчезнет последним: аппендикс или войны? Я бы с удовольствием сделал бы свою ставку на атавизм под названием "массовая истерия" если бы знал, что мои пра-пра-правнуки смогут забрать выигрыш.
И что с того, что я могу стать жертвой взрыва? Плотность в метро в час пик всегда одинакова. А это значит, что если погибну я — спасется кто-то другой
И то и другое — защитные реакции организма на несовершенство окружающего мира. Боится на земле каждая живая тварь, наделенная нервной системой. Смеяться умеют только высшие приматы. И смех и страх — одинаково доступно нам всем: богатым и бедным, счастливым и несчастным. Но страх заставляет отворачиваться, а смех не обязывают нас закрывать глаза на происходящее вокруг, как солнечные очки не обязывают нас закрывать глаза при виде солнца. Наоборот, они помогают не ослепнуть, глядя на него.
Так почему же, выбирая между смехом и страхом, мы должны выбирать страх? Может мне кто-нибудь это объяснить?